О единственном в России реабилитационном центре для алкоголезависимых «Дом Надежды на Горе», что в деревне Перикюля Ломоносовского района Ленинградской области, СМИ охотно пишут, когда у Дома день рождения. В остальное время о нем не вспоминают. И о том, что центр сейчас фактически на грани закрытия, тоже мало кто знает.
На день рождения Дома приезжают Митьки и «Лицедеи», Олег Гаркуша из «Аукцыона» – тоже реабилитант центра. Концерт, радость, интервью с одолевшими болезнь людьми, которые трезвы и этим счастливы. Это бывает раз в год. Потом количество публикаций резко падает, снижаясь до нуля. Не любят у нас эту тему. И жертвовать на помощь таким людям не любят. Алкоголик – сам виноват, докатился – таково расхожее мнение. Но алкоголизм – болезнь, страшный недуг. Он втягивает в созависимость близких больного, делает их жизнь адом.
Проблему все осознают, но сейчас у нас кризис. У «Дома Надежды на Горе», который и раньше-то был не избалован особо финансовой поддержкой, он тоже наступил. Сотрудники по нескольку месяцев без зарплаты. Но ни один не уволился, иначе кто поможет тем, для кого «Дом Надежды на Горе» стал в буквальном смысле последней надеждой.
За 19 лет существования через центр прошли 6,5 тысяч человек, 30 процентов в стойкой ремиссии, то есть не пьют вообще, примерно столько же – срываются периодически, но хотя бы знают, как выходить из ситуации. Это высокие показатели. И еще 6 тысяч родственников за эти годы получили помощь – потому что в семье алкоголика страдает вся семья – нередко жены алкоголиков тоже начинают пить.
Сам же Дом сейчас на грани выживания. Об этом корреспондент «Фонтанки» побеседовала с руководителем реабилитационного центра Светланой Мосеевой.
— Светлана, какова сейчас финансовая ситуация?
– Плачевная. В июне пришел транш городской субсидии. Это помогло выплатить долги по зарплате за апрель и кусочек мая. Всего годовая субсидия комитета по соцполитике Смольного – 4 млн рублей. Деньги приходят несколько раз в год траншами. У нас до января этого года было четыре постоянных жертвователя, сейчас два осталось, еще два отпали – кризис.
Два жертвователя могут дать вместе чуть более 300 тысяч в месяц. Нам же, чтобы выживать – кормить, поить реабилитантов, обеспечивать инфраструктуру, зарплату выплачивать, налоги платить, коммуналку, надо 1 миллион 300 тысяч минимум в месяц. У нас 22 сотрудника вместе с хозслужбой. И 30 реабилитационных мест.
— Какова сейчас ваша нагрузка?
– Мы переполнены. Фактически весь этот год мы работаем с загрузкой 95-100%. Очередь до конца августа. В этом году как никогда у нас идут потоком женщины. Всегда женщины очень неохотно откликались на реабилитацию, как правило, с мужчинами нередко бывал перебор, а женских мест хватало. Сейчас и на женские места очередь.
— Светлана, а может, ну их – принципы? Сейчас кризис, надо выжить. Берите деньги с клиентов, хоть какие-то. Почему нет?
– Нам часто задают вопрос – почему не хотим брать деньги с клиентов. Эти вопросы звучат беспрестанно. Говорю еще раз: мы не хотим отказываться от своих принципов и терять лицо. Потому что мы считаем – наша работа как реабилитационного бесплатного центра для всех нужна обществу именно такой, а не какой-то другой. Мы так считаем и пусть мы наивны. Но у нас есть резон так считать.
— Но почему?
– Потому что мы, как общественная организация, работаем в таком поле деятельности, где люди должны помогать всем миром тем, кто попал в беду – государство, доноры, частные жертвователи. Это что обществу не нужно? Потому мы и не хотим брать денег, что те, кто к нам попадают, прошли уже все и везде. Кого-то до нитки обобрала болезнь, кто-то уже заплатил за всевозможные кодирования, подшивки, детоксы. Все, что можно и нельзя сделал. И семьи этих людей, которые от них не отвернулись, тоже все, что можно, сделали. И при себестоимости реабилитации 45-50 тысяч в месяц сколько такой человек и такая семья заплатят?
Ну хорошо, мы с них вытрясем 3-5-15 тысяч, но остальные-то все равно придется где-то искать. Но мы потеряем то доверие, которые мы сейчас имеем. Нет, брать деньги с людей – не наш метод. И в этом году все, заявившиеся на реабилитацию, до нас доезжают. Может, это связано с тем, что платежеспособность людей совсем упала, недоступна никакая платная реабилитация .
— А обычные частные пожертвования. Не постоянных жертвователей, а просто людей. Собирают же на лечение детей, на бездомных животных…
– На помощь алкоголезависимым собирают плохо. Потому что думают – сам виноват, так и надо ему. Но, заметьте, всегда у нас нальют охотно… Даже больному алкоголизмом, зная его проблему. Ментальность такая. Да. Мы собрали приличную сумму – под 100 тысяч на нашем дне рожденья в мае. А в июне частных пожертвований было всего 480 рублей.
— Среди тех, кто прошел «Дом Надежды на Горе», много известных людей, творческих людей. Они могут помочь?
– Я так понимаю, что сейчас непросто всем. У нас ежемесячно собирается Попечительский совет, и все говорят, что сейчас очень трудно, с деньгами плохо у всех. Поэтому рассчитывать на плановую помощь от творческих людей, которая как-то вытащит эту ситуацию, я не могу.
— Вы находитесь на территории Ленобласти, что областные власти?
– В этом году субсидия Ленобласти составила 350 тысяч рублей. Но к нам едут в основном из Москвы, Петербурга, крупных городов – половина реабилитантов таких. Из Ленобласти, из маленьких поселков едут меньше, хотя пьют там не меньше. В городах читают Интернет, да и сарафанное радио хорошо работает. Но получается так, что если наших питерских пациентов поддерживает комитет по соцполитике, областная администрация тоже начала помогать, то остальные нуждающиеся не поддерживаются своими администрациями, своими властями вообще никак.
Но мы не откажемся от иногородних – это тоже не наш принцип, потому что во многих регионах нет никакой реабилитации вообще. А реабилитанты нередко на местах, вернувшись, создают группы самопомощи.
«Мы работаем на Россию, ау!» – хочется закричать. А нужно это России?
О том, как помочь реабилитационному центру, можно узнать на сайте организации http://houseofhope.ru/.
Беседовала Галина Артеменко Фонтанка.ру
11.08.2015
