Елена Пудовкина
Слева направо: Лу Бентл, Дм. Шагин, В. Шинкарев. Фото из брошюры Дм. Шагина »Беззвестные герои»
В августе 1993 года начала собираться группа Анонимных алкоголиков имени отца Мартина. Ее основали Митьки — питерские художники, в том же году прошедшие лечение от алкоголизма в клинике Эшли (США). Программа «12 шагов» при полной анонимости участников группы, все-таки предполагает «после духовного пробуждения» возможность поделиться опытом с другими. Поэтому Митьки активно пропагандируют найденный ими путь к освобождению от алкогольной зависимости. Сегодня мы беседуем с одним из основателей группы отца Мартина в Петербурге Дмитрием Шагиным.
Пчела: Митя, в те годы, когда мы работали с вами в котельных на Адмиралтейской набережной, вы, насколько я помню, алкоголиком все же не были. Пили, конечно, но вряд ли больше, чем остальные «истопники». Почему вы решили, что вы алкоголик?
Дм. Ш.: В те годы я был еще достаточно юн, алкоголизм потом развился. Когда я работал на котельной, да не одной — а двух-трех, внешне у меня все было прилично: я продавал картины, у меня уже была семья, дети. Вообще, кто такой алкоголик? Это человек, у которого есть проблемы, связанные с употреблением алкогольных напитков. Для этого не обязательно валяться в лужах, побираться, бутылки собирать. Дело в том, что какие-то предпосылки у меня были, я не первый алкоголик в семье. Проблемы у меня начались годам к тридцати, когда я стал попадать в вытрезвители, в милицию, меня там избивали, ребра ломали, а это уже серьезно.
Пчела: Когда вы поняли, что увязаете, пытались ли вы бросить пить? Был ли у вас какой-то опыт борьбы с пьянством, кроме АА?
Дм. Ш.: Опыт был такой: нажраться до того, что уже не можешь пить — плохо. Я отходил недели две, отлеживался, потом, оклемавшись, начинал забывать, как мне было плохо. А через месяц-другой подумывал: почему это мне нельзя немножко и выпить. Кончалось тем, что я опять начинал пить сильно.
Пчела: А лечиться пробовали?
Дм. Ш.: Нет, к медикам я не обращался, потому что на примере своих друзей видел, что результат-то не особо… Одному моему товарищу, когда он стал попадать в наркологические больницы, там объяснили, что можно выпивать понемногу, не входя в «штопор». Выпьешь стаканчик водки — и нормально. Вот, я и решил научиться пить культурно. Да и официальные наркологи, с которыми я беседовал, объяснили мне, что я не алкоголик, раз у меня есть семья, работа… Мол, у тебя все нормально, надо только месяц не пить, чтоб организм восстановился, а потом можно понемножку. Но у меня эти эксперименты не получались, я каждый раз снова запивал.
Пчела: Что человек переживает во время запоя и почему так трудно его прекратить?
Дм. Ш.: Скажем, жена уезжает на лето в другой город. Никто меня не сдерживает, могу спокойно выпивать. Постепенно получается так, что я уже не могу остановиться. Каждое утро мне плохо, надо похмелиться, чтобы хоть как-то начать жить и двигаться. Похмеляясь, опять напиваюсь. Мне становится совсем плохо: сердце болит, голова, тошнит, худо. Жене говорю, что делаю ремонт в квартире, а сам пью, и никакого ремонта, конечно, не делается. Остановиться страшно, потому что кажется, что умрешь. Наступает момент, когда уже не могу не пить — организм требует, и пить невозможно, потому что совсем плохо.
Пчела: И что будет, если не похмелитесь, кроме неприятных ощущений?
(Здесь в нашей беседе присоединяется еще один «браток» — москвич Алексей Ивлев, руководитель тренинговой программы АА, переводчик Международного института по вопросам алкоголизма в Гринвиче.)
А. И.: Наступает абсистенция, вызванная прекращением принятия химического вещества, которое требует организм. Этот период чреват серьезными последствиями, вплоть до летального исхода. Сердечная недостаточность наступает на второй-третий день после запоя, когда патологически нужно выпить. В клинике снятие острой абсистенции занимает от 3 до 11 дней: привозят мертвецки пьяного человека, укладывают под капельницу, прокапывают, чистят, витамины колют…
Дм. Ш.: Выйти из запоя можно и в наркологической больнице, и в любой психиатрической, где есть стационарное наркологической отделение.
Пчела: Почему все-таки человек начинает пить?
Дм. Ш.: В мозгу больного алкоголизмом существует вещество, называемое Ти-Эйч-Ю. Его можно сравнить с клопом, который пролежал 30 лет в книжке, в заброшенном доме. Потом он вдруг почувствовал кровь, из книжки выполз, насосался, и опять продолжает кровь пить. Вот, я уже больше 6 лет не употребляю алкогольных напитков, но если выпью хоть немного, у меня включится этот механизм. Ти-Эйч-Ю отдаст приказ: надо выпить, вот в чем болезнь-то. И я уже не смогу совладать с собой.
А. И.: Эта болезнь хроническая, прогрессирующая и смертельная. А потребность в выпивке — это потребность в кайфе.
Дм. Ш.: Обычно алкоголик оправдывает себя тем, что он выпил на праздник, с радости, с горя, футбольная команда выиграла, день рожденья у собаки. Потом наступает день, когда ничего не произошло, а он выпил. Нажрался, потому что хотел нажраться, хотел получить этот кайф.
Пчела: А без выпивки ему хорошо уже не бывает?
Дм. Ш.: Не бывает. Ему или просто плохо, или очень плохо.
А. И.: На продвинутой стадии алкоголизма человек пьет уже не затем, чтоб было хорошо, а чтобы не было плохо.
Пчела: Трудно ли дается переход от представления, что «я пью, как все» к тому, что я — алкоголик?
Дм. Ш.: Вообще-то алкоголиков тянет к тем, кто пьет еще больше. Тогда кажется, что вот я-то вроде и не алкоголик, а вот, мой товарищ, он — да, он настоящий алкоголик. У меня все произошло просто. Мой друг доктор Евгений Зубков, пригласил меня в лечебный центр в Америку. Я поехал, думая, что научусь культурно пить, у меня и в мыслях не было, что смогу не пить совсем. Когда я поступил, надо было заполнить анкету из 29 вопросов, типа «болит ли у вас голова с похмелья?», «опаздываете ли вы на работу из-за выпивки накануне?». Если на три вопроса отвечаешь «да», значит есть проблемы, надо лечиться. У меня оказалось 28 «да», а «нет» — только на один вопрос с вождении в пьяном виде и то, потому что у меня нет машины. Тогда я понял, что действительно, есть проблема, оказывается, я — законченный алкоголик.
Пчела: Провели вы два трезвых месяца в Америке и вернулись. Что же вас дальше-то стало удерживать от пьянки?
Дм. Ш.: Когда я выписывался, мне объяснили, что для поддержания обретенной трезвости надо посещать собрания АА, первые три месяца ходить каждый день — 90-99 занятий подряд. У меня не получилось: пришел после чистенькой Америки на одну группу, а там — ужас такой! Как на нарах: «забожись на пидора, что не сорвешься». Тогда я понял, что надо создавать свою группу, ведь программа-то хороша тем, что не агрессивна, на любви основана, без подавления. Мы с товарищами нашли заброшенное помещение, вселились туда самозахватом, и стали собираться, сначала 2-3 раза в неделю, а теперь уже ежедневно.
Пчела: В группе в основном художники, или удается находить общий язык с разными людьми, в том числе и с такими, чье образование — 3 класса и две зоны?
Дм. Ш.: Безусловно, находим. К нам самая разная публика приходит, и после зоны тоже. Болезнь, она настолько похоже у всех протекала, что я слушаю человека с тремя классами образования и чувствую: все, что он рассказывает — это про меня. Меня с ним больше связывает, чем с художником или поэтом, этого не прошедшим. Каждый алкоголик поймет другого алкоголика.
А. И.: АА — социальный срез общества. Можно сходить на 99 групп, где ничто не заденет за живое, но, может, в сотый раз прозвучит твоя история.
Пчела: Существуют ли возрастные ограничения для лечения по программе «12 шагов»?
Дм. Ш.: Ну, кто как допился. Один начал пить с 16 лет и к 40 дошел до черты, а кто-то начал в 30. Основной контингент у нас от 30 до 40. Те, кто постарше, наверно, уже умирают.
А. И.: Очень молодым и очень пожилым труднее. Отец Мартин называл четырех врагов выздоровления: молодость, интеллект, здоровье и богатство.
Пчела: Следование программе «12 шагов» подразумевает обращение к Богу. Обязательно ли для участия в группах осознавать себя верующим?
Дм. Ш.: Большинство алкоголиков, конечно, люди неверующие. На первых порах всякие там обращения к Богу это очень сложно, поэтому в программе пишется «высшая сила». А высшей силой можно осознавать и собрание других алкоголиков: на нем присутствует сила, которая помогает ему оставаться трезвым.
А. И.: Во втором шаге говорится о силе, более могущественной, чем наша собственная. Это не религия, это осознание того, что есть что-то сильнее тебя, что способно поддержать тебя. Понимание, что мы можем то, что я не могу приходит довольно легко: четыре сильнее, чем один.
Пчела: Труднее всего, наверно, первый шаг: признали бессилие перед алкоголем и потерю контроля над своей жизнью?
А. И.: Отрицание болезни — это самый яркий симптом болезни. Человек цепляется за это отрицание и не хочет видеть себя в истинном свете. Это нормально, это защита психики. Вот, натворил что-то вчера, а болезнь говорит: да, ладно, чего там, я такой же, как все, ничего страшного. Годы уходят, чтобы человек достиг своего дна, от которого оттолкнется и пробьет стену отрицания.
Пчела: Многие ли отсеиваются из тех, кто приходит на группы и почему?
А. И.: Треть принимает программу сразу и остается, треть принимает, срывается и возвращается, треть не принимает и уходит. Лучше всего «12 шагов» помогают тем, кому уже ничего не помогает, кто уже все методы исчерпал. Ведь так соблазнительно без труда вытащить рыбку из пруда: придти на полчаса к кодировщику — и 10-15 лет трезвости. Поиск волшебной палочки свойственен человеку. Я два года провел в наркологической больнице, кодировался, пробовал метод Довженко, внутривенную инъекцию. Закодировался на 5 лет, а через 5 месяцев меня накрыла тяга — до боли, до зуда, до дрожи… Когда начинаешь понимать, что легких путей не бывает, тогда АА будет помогать. Не всем, конечно, есть люди, которые органически не могут быть честными сами с собой, им не поможет.
Пчела: 4-й шаг — нравственная инвентаризация, но чему она может помочь, если алкоголизм — болезнь?
А. И.: К этому времени начинаешь осознавать: да, я не отвечаю за свою болезнь, но я отвечаю за свое выздоровление. А для этого необходимо внутренне измениться, и начать с честного взгляда на самого себя: да, я жаден, эгоистичен, труслив и подл. У меня есть и хорошие качества, но эти — я хочу изменить. Человек, подходя к четвертому шагу уже имеет определенный багаж трезвости, физическую чистоту, ясность мышления. Он как бы дорос до четвертого шага.
Дм. Ш.: Если этот шаг не сделаешь, то снова кончится срывом. Основной постулат программы: человек, который не меняется, будет снова пить.
Пчела: Говорят, у тех, кто бросает пить, сильно портится характер…
Дм. Ш.: Конечно, будет портиться. Человек закодировался на три года и живет в ужасе: пить нельзя, злится и боится. Связь с миром потеряна, алкоголь служил смазкой, а теперь настает одиночество. Когда бросаешь пить самостоятельно, нет духовного роста. Характер портится без работы по шагам.
